«Грузим смертельные химикаты»: 15-летний школьник очень хотел заработать на мопед и погиб, помогая фермеру

В районной больнице города Маркса Саратовской области 8 августа скончался 15-летний школьник Семен Кузькин из села Георгиевка. В заключении, выданном матери, написано: причиной смерти стал отек головного мозга, вызванный токсическим отравлением неизвестным химическим веществом. Очень вероятно, что тем, которое он помогал грузить местному фермеру Дмитрию Журову. Более подробно точную причину смерти смогут озвучить после глубокого исследования анализов, взятых у мальчика при попытке его реанимировать.

Спустя недели о гибели ребенка ни в СМИ, ни в публикациях силовых ведомств ничего не сообщалось. Лишь когда местные жители после похорон обратились к районному депутату Ксении Черновой, поднялась волна негодования. Наши коллеги из 164.RU отправились в Георгиевку Марксовского района, чтобы разобраться в причинах гибели школьника, который просто мечтал заработать во время летних каникул.

В селе возле дома Семена нас встречают его родители, родственники и соседи. Матери Юле 38 лет. Стройная, худощавая женщина буквально почернела от горя. Родом она из Саратова, там и познакомилась с будущим мужем, который был в областном центре на заработках. Восемь лет назад они переехали к нему в село, где до последнего времени были счастливы и довольны жизнью. Воспитывали двоих детей, у Семена сестра-близняшка. Девочку мы видели гуляющей по селу в сопровождении сына друзей семьи.

Мы разговариваем на улице, Юля не хочет идти в опустевший дом. Когда женщина рассказывает о сыне, у нее трясутся руки. Супруг Иван придерживает жену, боясь, что она вот-вот упадет без сознания. Он редко вставляет реплики в разговор, в основном молчит. В момент трагедии он был на заработках в Москве. Когда ему позвонили и сообщили о случившемся, сел на первый поезд и примчался домой.

Семен рос обычным, хорoшим мальчишкой. Не был отличником, но, как признают и соседи, и родители, старался и учебой не пренебрегал. Заниматься спортом просто не было возможности, ведь в селе почти нет спортивных секций. Увлекался шахматами, играл в них с преподавателем в школе. Любил паять, чинить и собирать электроприборы. Однажды пришел в школу с самодельной электронной сигаретой, которую сделал сам. Директор, узнав об этом, тут же отобрала ее и вызвала родителей.

В огромном по меркам села здании школы учатся всего двадцать детей. Там же в соседнем корпусе детский сад, где воспитывают десяток дошкольников. Поэтому каждый ребенок под присмотром и в каждом классе — по одному-два человека. При этом и родители, и соседи в один голос утверждают, что Семен не курил, не увлекался спиртным и в целом был положительным ребенком. Однако впоследствии случай с электронной сигаретой фермер, у которого трудился подросток, попытается использовать против Семена.

Мальчик доверял взрослым, хотя ему пытались объяснить, что это не всегда правильно. До последнего времени родители ему запрещали подрабатывать, но в 2024 году мальчик возмужал, значительно обойдя в росте родителей. Как признался отец, в последнее время сын легко побеждал его в состязаниях по армрестлингу.

Семен, как многие сельские подростки, мечтал о мопеде, копил на него. Но только в этом году отец разрешил пойти подработать к местному фермеру. С другими парнями постарше Семен трудился на полях. По словам матери, он называл фермера дядей Димой и безоговорочно ему доверял. Родители ребенка считают, что доверие их сына и погубило. За нагруженную телегу с сеном фермер платил по две тысячи.

За лето подросток заработал достаточную для исполнения мечты сумму, порядка 80 тысяч рублей. 2 августа он поехал в город и купил себе новенький мопед. За неделю подросток наездил по сельским холмам больше 350 километров. Он катался сам и катал знакомых девушек и парней в деревне. Родители хотели, чтобы в следующем году Семен пошел учиться на права, чтобы сидеть за рулем двухколесного коня уже законно. Радость подростка была очень недолгой...

«В тряпочках»

— 8 августа я приготовила завтрак, разбудила Семена и ушла в восемь утра на работу. Я сотрудница местной почты. Около 10 часов сын приехал ко мне на почту, взял три шоколадки. Я попросила его, чтобы он назвал, сколько и какие взял, а потом за них заплатить. Затем уехал на работу к «дяде Диме», — рассказывает мама погибшего подростка.

Около половины третьего он прислал родным сообщение, что «грузит смертельные химикаты» в «тряпочках» и отправил фотографию с грязным платочком на лице. На фото с широко оттопыренными ушами под кепкой и скрытым под тряпкой лицом он смотрелся как фермер с Дикого Запада. Семен еще не подозревал, что это станет его последней фотографией, а сообщения — последними в его жизни. Да и кто думает о смерти в 15 лет? В юности нам всем кажется, что мы будем жить вечно, лет до 30–40, а потом наступит старость. На другой фотографии — мешок с названием вещества: Thimet 10G.

Сын и мама вернулись домой после 15 часов. По словам Юли, от ребенка неприятно пахло химией, она заставила его умыться и снять вещи. Подросток пожаловался на головную боль и тошноту. Ему резко стало плохо, начали отниматься ноги. Мать немедленно вызвала местного фельдшера. Вместе они пытались помочь подростку, но безуспешно, и тогда вызвали скорую из районной больницы.

От Маркса до села — полсотни километров не самой лучшей дороги. Юля предположила, что, если они жили бы ближе к городу, сына могли успеть спасти. По пути мама держала его за руку. Семен кричал, что у него сильно болит голова, но Юля ничем не могла помочь. На полпути к Марксу их перехватила машина реанимации, врачи которой смогли ненадолго привести подростка в сознание. В ней мать ехала уже рядом с водителем: внутри с сыном находиться ей не разрешили. Когда она слышала крики Семена, водитель пытался ее утешить и говорил, что с ним всё будет в порядке, там работают профессионалы.

В больнице в реанимацию ее не пустили. Она стала названивать фермеру и его сожительнице, требуя назвать, что за вещество грузил ее сын, это могло помочь спасти сына. Ей скинули фотографию. Но когда ребенка поднимали в реанимацию, его сердце уже остановилось. Когда медики пришли сказать о смерти ребенка, она поняла всё без слов. После этого Юля мало что помнит: ее опрашивали две молодые следовательницы из СК. Туда же в больницу приехали Дмитрий Журов и его сожительница. Фермер вместе с сотрудниками Следственного комитета почти сразу уехал на склад в Георгиевку, где пробыл до самой ночи.

Фермер оплатил похороны, родители мальчика этого не отрицают, хотя гроб и памятник мать заказывала сама, за свой счет — это было ее требование. По понятным причинам, ни на кладбище, ни на поминки, которые проходили в здании школы 10 августа, Журов не явился: это было бы неуместно. Но Юля говорит, что и после похорон фермер к ней не подошел. Она хочет хотя бы услышать извинения. О компенсации морального вреда речи даже не идет. А по деревне ходят слухи: фермер заявляет, что «откупится».

Всё, чего хотят Юля и Иван, — справедливости. Однако после смерти сына она не понимает, как ведется следствие и ведется ли оно. После похорон сына она позвонила следователям, однако конкретного ответа не получила. Тогда только женщина обратилась к депутату Ксении Черновой, которая и подняла тему в местных, а затем и региональных СМИ. 14 августа видеороликом, распространенным Ксенией, заинтересовался глава СК России Александр Бастрыкин. Он потребовал у руководителя регионального отделения Следственного комитета Дмитрия Костина предоставить доклад по этому делу.

Вместе с Семеном в день его смерти на погрузке химикатов трудился его 22-летний односельчанин Иван Шепелев. Парня следователи почему-то не опросили. Мы хотели узнать у него подробности произошедшего, но разминулись — в день нашего приезда он уехал на двухнедельную вахту. Нам удалось поговорить только с его родителями.

Марина Шепелева подтвердила, что ее сына никто из силовиков не опрашивал. Она тоже не понимает почему. Но на здоровье сына погрузка химикатов почти не сказалась.

— Сын последние часы с Семеном был, и ничего с ним не было. Только лицо было сильно покрасневшее. Он выпил пару бутылок сладкого пива — всё время их пьет — и лег спать. На следующее утро чувствовал себя хорошо. Мне потом звонил Журов и сказал, чтобы я напоила молоком сына. Я спросила: «А ты дал ему это молоко?» По тысяче рублей им заплатил! — негодует женщина.

В селе с ней не согласны, местные говорили, что работникам за погрузку химикатов фермер обещал заплатить по 10–15 тысяч. Но Марина Александровна возражает: пообещать мог сколько угодно, а заплатил по тысяче. Часть вещей сына она постирала, а часть выкинула. Хотя в коридоре, где он раздевался, неприятно пахнет химией до сих пор.

Склады, в которых лежали мешки, которые грузили сельчане, принадлежат местному депутату от «Единой России» Валентине Анохиной. Фермер Дмитрий Журов арендовал помещения и пытался их очистить, чтобы хранить в нём сено на продажу. На следующий день после огласки этого резонансного события стало известно, что Анохину могут исключить из партии, если она окажется причастна к истории. Так журналистам сказали в исполкоме реготделения.

Мы едва успели сфотографировать склад, как подъехал фермер Дмитрий Журов со своей сожительницей. Он не спортсмен и не депутат, как его однофамилица, но вел себя довольно вызывающе. Первыми его словами были: «Вы приехали лить на меня грязь!» В ответ мы предложили ему рассказать свою версию происшедших событий. Вместо этого он зачем-то вспомнил «случай с гранатой», который произошел около 12 лет назад.

— Это было давно: было три суда у меня, три обыска. Я по этому делу шел свидетелем. Почему на меня эту грязь вылили? Я был свидетелем. Если бы я был виноват, три суда признали бы меня виновным. Почему эта информация до сих пор в интернете? Тогда, когда всё это произошло, эксперт доказал, что это была не граната. Это было самодельное устройство, болты, гайки и что-то такое. Это была просто подстава, чтобы меня «убрать», — заявил фермер.

Мы попросили его уточнить, о чем он говорит. В ответ услышали лишь, что «не было никакой гранаты», «ничего я не бросал» и «тогда это была лишь подстава, такая же, как и сейчас». Когда-то фермера обвиняли в том, что он пытался с помощью гранаты решить свои хозяйственные вопросы с конкурентами. С трудом нам удалось уговорить его переключиться на тему смерти подростка.

— Здесь лежат удобрения с 1996 года. Когда мы разгружали их, я позвонил бывшему председателю совхоза Алексею Ивановичу Ефремову. Как он сказал, французы поставляли пшеницу, свои семена и заодно привезли эти французские удобрения. Не знаю, сколько за это заплатили. Потом они взамен забирали урожай, — начал свой рассказ издалека фермер.

У него в аренде 93 гектара лугов, 16 гектаров пашни и 3 гектара пастбищ. С разрешения Валентины Анохиной он решил вывести эти «удобрения» и удобрить арендуемые земли. Он созвонился с Анохиной 8 августа в восемь часов утра, она предложила обратиться к ее сыну Александру. Тот подъехал к складу. Они вскрыли помещения, и Александр Анохин одобрил вывоз удобрений на землю. Объем вывозимого Журов отказался уточнить, сказав, что там была «полная телега». В полдесятого они начали телегу загружать.

— Ребята мне помогали. Они в тюки складывали сено, разгружали хранилище и делали отгрузку. Мальчишка погибший мечтал купить себе мопед. Я хотел взять его на работу в прошлом году, но отец сказал нет. В этом году он сказал: «Иди к Журову и зарабатывай!» Мы работали по устному договору, мне сказали, что я должен был взять на это письменное разрешение у родителей, я этого делать не буду, я не пойду. Я буду отвечать перед законом, я виноват, что я взял 15-летнего пацана, — признался фермер.

Далее мужчина показал, что возле склада была вода, рядом канистра стояла (сейчас нет. — Прим. ред.), было мыло. По словам фермера, они грузили тюки с перерывами с полдесятого до полчетвертого.

— Потом они сели на мопед, который мальчишка купил, и уехали. Иван Шепелев, с которым они грузили телегу, сказал, это было при мне: «Довези меня в магазин, я куплю себе пива». После этого они уехали, — продолжил свой рассказ фермер. В качестве одного из доводов того, что вещество в мешках было нетоксичным, Журов приводит то, что обратно все мешки в склад он грузил самостоятельно и выжил. Выжил и напарник подростка.

Про погибшего Семена он говорит, что тот якобы мог употреблять наркотики и торговать ими в школе, основываясь на случае с электронной сигаретой. Сложно представить, кому в школе с 20 учениками можно продать запрещенные вещества. И зачем надрываться в поле за копейки у фермера, если продаешь наркотики? Тут фермер в своих показаниях начинает путаться, но в качестве доказательства демонстрирует аудиозапись разговора с директором школы Татьяной Горбуновой. В ходе беседы Журов интересуется, распространял ли мальчик запрещенные вещества, Горбунова всё отрицает.

К складу подъехал светлый внедорожник. Оттуда вышел 58-летний местный фермер, из соседнего села Волково, где с 8 по 16 августа стояла та самая телега с химикатами. Он рассказал, что несколько дней назад рыбачил недалеко от нее, почувствовал неприятный химический сладковатый запах, у него покраснело лицо и стало тошнить, поднялось давление.

Живет он в километре от того места, где стояла телега. После жалобы его и других жителей села Волкова Журова заставили отогнать телегу обратно и загрузить химикаты обратно на склад. Кроме того, он закрыл дыру в воротах склада шифером. Местные говорили, что раньше туда лазили дети и видели много мертвых голубей.

По иронии судьбы кладбище, на котором похоронили Семена, находится в пяти минутах ходьбы от складов. В отличие от стандартных саратовских кладбищ, тут нет разноцветья оградок, все они черные или бледно-голубые. Это успокаивает. За могилой юноши две могилы его прабабушки и прадедушки: парень на земле, где лежат его предки. Иногда ветер доносит от складов неприятный химический запах.

В Следственном комитете возбудили дело по части 1 статьи 109 УК РФ о причинении смерти по неосторожности. Журов остается на свободе, мера пресечения ему не избрана. При этом многие свидетели происшествия не были опрошены, как, например, Иван Шепелев. Почему — неясно. В СК отказываются комментировать детали расследования, ссылаясь на тайну следствия. Родители и близкие погибшего Семена лишь требуют справедливости и боятся, что человек, который, по их мнению, виновен в гибели сына, отделается условным сроком. Но даже максимальный срок по этой статье — три года.

На обратном пути я почувствовал тошноту, хотя мы были возле закрытого склада. Казалось, от сладковатого приторного химического аромата невозможно спрятаться, и им пропиталась вся одежда. Уже дома я тщательно постирал все вещи.

Между тем журналисты 164.RU выяснили, что за вещество загружали на телегу Семен и Иван. Это гербицид и инсектицид Thimet 10G, или «Форат», смертельное вещество, предназначенное для уничтожения насекомых на полях. Не удобрения, как утверждал Дмитрий Журов и говорилось в официальном сообщении Следственного комитета, а пестицид и гербицид, опасный для здоровья и жизни человека. Оно настолько токсично, что может привести к смерти, даже попав на кожу. Напомним, Семен разгружал его в футболке, а на лице у него была лишь тряпочка и никаких средств защиты.

В 2013 году вещество исследовало Агентство по защите окружающей среды США и пришло к выводу о его опасности для людей.

«Опасно для людей и домашних животных. Смертельно при проглатывании, вдыхании или впитывании через кожу. Не вдыхать пыль. Не допускать попадания в глаза, на кожу или на одежду. Едкое вещество. Вызывает необратимые повреждения глаз. Не вдыхать пыль. Не загрязнять продукты питания или корма», — говорится в описании к веществу,

Из-за токсичности его запретили в Бразилии, а во многих странах мира применение разрешено лишь при строгом контроле, максимальной защищенности работников со средствами индивидуальной защиты: костюмах, перчатках, респираторах, очках, шапочках и т. д. Ничего этого, кроме респиратора, Шепелеву фермер не предоставил.

Мы следим за ситуацией.